Главная игра

Игра сопровождает человека от рождения и до самого конца  жизненного пути. Мы знаем, что дети часто играют во взрослых.  И не так уж редко взрослые играют в детей. Правда, у взрослых есть и другие, куда менее безобидные игры — в войну, в политику, в быть-или-не-быть.

И, все-таки, основная игра, без которой нельзя представить ни отдельного человека, ни человечество в целом, — ролевая. В отличие от спортивных увлечений, от хобби (будь то раскрашивание солдатиков или управление действующей авиамоделью), этой игре не просто указать границы «от и до», из нее не так-то просто выйти, если вообще возможно. Ролевая игра заключается в осознанном воспроизведении действий, отношений и, возможно, переживаний других людей или персонажей в некоей ситуации, заданной наперед. При этом обстоятельства могут быть реальными или выдуманными. Это простое, на первый взгляд, определение не содержит в себе ничего фатального. Данная концепция в контексте терапии получила распространение благодаря системным усилиям врача, психолога и социолога Якоба Леви Морено в рамках психоаналитической методики, названной создателем «психодрамой». Морено рассматривал группу в роли живого, изменчивого организма, который может быть качественно и даже количественно проанализирован с помощью социометрии. Метод позволяет выявлять так называемых «звезд притяжения» и «звезд отвержения», а также иные поведенческие паттерны, именуемые «рисунком группы». Движимый профессиональным азартом и амбициями, Морено говорил Зигмунду Фрейду, что намерен пойти дальше его метода, заставить пациента действовать. При этом исследователь рассматривал творческую деятельность как последовательную триаду «спонтанность — креативность — консервирование», где спонтанность выступает в роли энергетического импульса, креативность является формообразующей, а консервирование обеспечивает сохранность творческого результата во времени. Здесь главенствует спонтанность — некая энергия, которая либо обеспечивает новую реакцию на старую ситуацию, либо адекватную реакцию на новую ситуацию. Терапевтическое значение этих теоретических построений таково: поскольку спонтанность есть универсальная энергия, которая существует только «здесь-и-теперь» (в отличие от фрейдистской сексуальной энергии — либидо, — которая может накапливаться), подавленная спонтанность является причиной невроза. Морено определял невротическое состояние как отсутствие новой реакции на старую ситуацию, стереотипность реакций. Следует заметить, что консервирование, т.е. та стадия творческого процесса, на которой возникает «культурный консерв» (стихотворение, рисунок, нотная запись и т.п.), рассматривается как негативный фактор, как нечто косное, уничтожающее свободную спонтанность.

Несмотря на некоторую расплывчатость и внутренние противоречия теоретических изысканий Морено, концепция удивительно хорошо согласуется не только с результатами наблюдений за поведением отдельных личностей и групп при терапевтических мероприятиях, но также с функционированием общества в его естественных условиях. Позднее, когда австрийская психодраматическая школа создала более или менее детальную теорию ролей, стало понятно, какое важное место занимает ролевая игра в жизни человека. Так, дети не просто играют во взрослых, но пытаются воссоздать взрослые ситуации, обстоятельства и отношения — от профессиональных до межличностных. Например, играя в больницу, дети интуитивно учатся поведению в директивных условиях, где «доктор» — главный, а «пациент» подчиняется, выслушивая наставления и выполняя команды «доктора». Другим примером выступают «профессиональные» игры, где играющий ребенок в роли летчика, водителя, капитана судна настраивается на ответственность и сосредоточенность, хотя, по сути, ничего не знает о действиях и переживаниях настоящих профессионалов. На протяжении всей истории существовало множество попыток объяснить потребность и способность человека (как, впрочем, также некоторых высших животных — обезьян, дельфинов, медведей, даже кошек и собак) к игре. С некоторыми оговорками, наиболее правдоподобным кажутся теоретические изыскания Карла Гросса, выдвинутые в конце XIX в. под влиянием активного развития эволюционной теории Дарвина. Будучи философом, Гросс рассматривал игру как возможное основание эстетики. Он предполагал, что игра является, прежде всего, эволюционным механизмом выживания — своеобразным обобщенным импульсом, направленным на обработку инстинктов и обладание ими. В качестве аргумента Гросс использовал наблюдения за теми животными, которые в готовом виде получают все необходимые им навыки (например, многие виды насекомых) и, как следствие, не играют… Следует также отметить, что по мнению Гросса, взрослые продолжают играть, поскольку в детстве и юности игра была приятна. Весьма подробный исторический обзор представлений о предмете, а также развернутый анализ психологического феномена игры, содержится в замечательной книге известного английского психолога Сюзанны Миллер «Психология игры», увидевшей свет в1967 г. (на русском языке Миллер С. «Психология игры». СПб.: Университетская книга, 1999. — 320 с). Безусловно, подход, продемонстрированный Гроссом, отличается крайним физикализмом и почти не проясняет психологического содержания и основания игры. Более того, он не отделяет собственно ролевую игру от всех прочих. Но основная мысль об объективных родовых предпосылках к игре необычайно важна.

Без преувеличения можно сказать, что любой нормальный человек, пусть неосознанно, но постоянно участвует в ролевых играх. Многие ли из нас могут похвастаться тем, что хорошо представляют себя вне контекста ролей родителей, детей, супругов, специалистов той или иной области, приверженцев того или иного круга общения? И, может быть, нет ничего тяжелее и страшнее, чем остаться наедине с самим собой, сбросив все маски и на время забыв о вечном театре жизни? Все же, некоторые люди имеют такой личностный опыт. Примеры можно найти в жизнеописаниях святых, на длительное время удалявшихся «в пустынь», а также… профессиональных актеров, вынужденных каждую новую роль начинать с чистого листа.

Post Author: admin