В новогодние праздники на ТВ состоялась премьера картины «Со мною вот что происходит», которая, по мнению критиков, по «новогоднему настроению» вполне может посоперничать с «Иронией судьбы…». Гоша Куценко, выступивший как продюсер и автор сценария (и сыгравший главную роль), рассказал нам, что подвигло его на эту работу. А в конце признался, почему боится подходить к Земфире
Кинематографический запой
— «Ирония судьбы…» — мой любимый фильм. Я так мечтал сняться в римейке, но не срослось. Тогда подумал: «Ах, так, ну я вам сделаю…» И сделал (улыбается) — использовал музыку уникального композитора Микаэла Таривердиева в своей картине. Картина «Со мною вот что происходит» стал для меня «успокоительной таблеткой». У меня тогда болели родители, я сильно нервничал. И мой друг Виктор Шамиров посоветовал с головой уйти в работу. Мы «реанимировали» сценарий, написанный лет семь назад, и ушли в кинематографический запой. Финальная сцена, в которой мой герой смотрит салют и верит, что все будет хорошо, отображала состояние моей души. Диалоги тоже из моей жизни. «Одумайся, ты сейчас теряешь хорошего человека», — говорила моя бывшая жена (актриса Мария Порошина. — Прим. ред.). Если бы я вовремя спохватился, может, мы и не расстались бы с Марией… Нет ничего честнее первой любви. Когда живешь без любви, она может присниться. Та. Первая. Это прикольно, когда снятся чувства. Круче только, если снится музыка. Любовь — это, вероятно, и есть сны о музыке, но наяву.
Голос – это дар небес
Я — актер. Но если бы родители отдали меня в музыкальную школу, хотя бы на класс балалайки, я бы точно связал свою судьбу с музыкой.
В детстве я хорошо пел. Пока не получил травму. Стал свидетелем страшной картины: мой одноклассник попал под трамвай. Я так кричал, что сорвал голос. На связках образовались узелки. Врачи заподозрили онкологию. Хотели резать, но папа за день до операции увез меня из Днепропетровска в Киев. Столичные специалисты сняли страшный диагноз. Месяц я молчал. Потом шептал, со временем разговорился, но в верхнем регистре связки не смыкались. Я хотел петь, но не мог. Сейчас иногда добираюсь до верхних нот, но эмоции могу выразить только на ми, фа и соль. Голос — это дар небес. Мой дар остался на трамвайных путях… Как-то я написал очень грустную песню о маме. Пел ее, но в какой-то момент понял, что это воспоминания, и испугался. А потом мама заболела. Сейчас, когда ее не стало, я понял, что это самая красивая моя песня… Я не музыкант. Когда подхожу к фортепиано, все знают, что сейчас прозвучит композиция из трех аккордов. Я не вокалист. Когда выхожу на сцену клуба, я не пою, я играю певца. Обожаю Земфиру, но боюсь к ней даже подойти. Стесняюсь. Под ее музыку я любил… С Земфирой я мог бы поделиться своим несчастьем. Но оно ей надо? Поэтому, если психану, подгоню ей свою вторую пластинку. И бежать…
