Я недолго думал и теперь точно знаю, что украинской оппозиции нужно изобрести себя заново, как это сделал Мэттью Макконахи. Его тоже считали пустышкой, статистом. Его фото тоже ставили на плакаты, в которые никто не верил. Его тоже слушали, но особенно не любили.
В один весенний день Макконахи понял, что его репутация дороже сомнительной популярности и легких денег. Он наотрез отказался от тех ролей, в которых его привыкли видеть. Для начала он сыграл наемного убийцу, репортера с интересной сексуальной жизнью, беглого преступника, заслуженного стриптизера (всех персонажей, за исключением стриптизера, легко представить на майдане). Потом перевоплотился в беспринципного брокера, сыщика с отклонениями, смертельно больного гомофоба. За гомофоба его номинировали на «Оскар», и теперь у него есть всеобщее уважение и статус актера, который не боится рисковать собой.
Чтобы отстроить себя заново, Макконахи понадобилось два года, но наш фильм так долго продолжаться не может. К тому же майдан больше любого кино. Сильнее всего, что предлагают Голливуд и Болливуд. За два с лишним месяца майдан пережил огонь и воду, Средневековье и Возрождение, концерт «Океана Ельзи» с плохим звуком (окей, великий концерт) и выступление сенатора Маккейна.
Мы скидывались деньгами, везли, несли, отдавали.
Мы подозревали, обвиняли, судили.
Мы ссорились, извинялись, мирились.
Мы впадали в отчаяние, сыпали проклятиями, успокаивались, отходили.
Мы не могли заставить себя спать.
Мы плакали от переполнявших нас чувств.
Мы отказывались от всего лишнего, наносного.
Мы остроумно формулировали, писали колонки, писали посты, комментировали, комментировали, комментировали.
Еще никогда в жизни мы не использовали столько восклицательных знаков.
После того как мы победим, нужно будет устроить день победоносной тишины. Так, чтобы все-все-все наконец замолчали и хорошенько подумали, а как же на самом деле жить дальше.
