Билли Айдол. Новый крепкий альбом

58-летний смутьян отчитался за 38 лет творческой жизни новым крепким альбомом Kings & Queens of the Underground. К сожалению, тему секса,  наркотиков и рок-н-ролла обойти не удалось.

Твоя новая пластинка зовется «Короли и королевы андеграунда». Это ты про кого?

Наверное, про себя. Это что-то вроде воспоминаний. И вообще, пока я сидел и сочинял тексты к новым песням, меня и посетила мысль написать автобиографию. Сразу вспомнились все приключения, взлеты, падения, наркотики и их последствия. Быть наркоманом на самом деле весело. Правда, потом вдруг оказывается, что ты или помер, или в психушке, или в тюрьме.

Многих это не останавливает, ведь так?

Но я-то совсем другое дело! Я ведь живу ради музыки, люблю ее на самом деле. А наркотики — это не просто какой-то традиционный атрибут рок-н-ролльной жизни, нет. Они помогают сблизиться с рок-н-роллом. Только начинаешь их принимать — и у вас наступает большой приятный медовый месяц: субстанции расширяют сознание, а лично мне они еще помогали концентрироваться. Собственно, для этого я их и принимал. Однако медовый месяц кончается, и ты все чаще просыпаешься в больнице, понятия не имея, как ты в нее попал. Это, скажу я вам, очень раздражает. Так что в девяностые я начал отползать от той грани, на которой балансировал. Все-таки у меня уже были дети, а это такая штука, которая заставляет человека думать: «Тот ли я отец, который им нужен?» Им ведь явно не нужен папаша, у которого мозги сожжены наркотой. Это ведь очень сомнительный, а то и опасный папаша. Я знаю кучу людей, которые не в себе из-за химикатов. Они живут, ходят, что-то делают, но их как будто не существует. Не хотелось оказаться на их месте. Вот я и отправился в реабилитационную клинику. Я пробыл там дней пять, и этого было достаточно, чтобы ее просто возненавидеть. Но пришлось терпеть ради того, чтобы насладиться оставшимися годами жизни. Мне не хотелось стать жертвой своих аппетитов. Я до сих пор покуриваю, но контролирую себя, еще не даю себе много пить. Я уже пересек точку, где решается вопрос «здоровье или смерть». Видишь, я могу давать интервью и при этом в моих руках нет пива. А раньше, как известно, я мог нажраться вдрызг к концу беседы.

Жалеешь о чем-нибудь?

Какие сожаления?! Не, ну, конечно, я понимаю, что в какой-то момент серьезно влип, но тем  не менее наркотики помогли мне с музыкой в самый нужный момент. Это уже потом я потратил массу времени, чтобы прийти в себя. Хотя, если хорошенько подумать, станет ясно, что от старых привычек и образа жизни никак не сбежать. В некотором смысле я так навсегда и останусь наркоманом. И я навсегда останусь алкоголиком. И я навсегда останусь секс-маньяком. «А ну-ка, подайте мне кокс, пиво и минет!»

Да, времена того старого угарного рок-н-ролла уже в прошлом…

Пускай молодое поколение само решает, нужно ли им все это. Сегодня для меня этот образ жизни был бы чистым самоубийством. Да и тогда главным были не наркотики, а сам рок-н-ролл. Я ведь обожал музыку. Все, что мы в те годы записывали, дожило до этих дней не просто так. В ту музыку мы вкладывали душу. Да, это был панк-рок, но для нас он был просто новой формой той же великой музыки, которой служили Элвис и «Битлз».

В начале восьмидесятых у тебя на родине, в Англии, все складывалось недурно. Зачем же было покидать Лондон и переезжать в Америку перед записью пластинки Rebell Yell? Не страшно было убегать от панк-рока к MTV и красивым моделям? Можно было остаться в Англии. Но кто знает, к чему бы это привело? В Англии очень легко в один миг оказаться на обочине, потому что все там происходит крайне быстро: ты только-только взлетел к славе — и вот уже ты никто. Тамошние люди вечно жаждут чего-то новенького. Мне было интересно освежиться, окунуться в такое место, где все началось, откуда все пошло. И это — сцена Нью-Йорка. Velvet Underground, New York

Dolls — все ведь оттуда. Именно там была та самая энергия, которую мы искали. К тому же мы были по уши в панке, а в Англии он уже затих и съежился. Наконец, в Америке говорили на английском языке, ну или на чем-то его напоминающем.

Америка тебя сразу приняла?

Был один момент, который все для меня решил. Я только два месяца как приехал, никто меня не знал. Я заглянул в тесный нью-йоркский бар: столы, диваны и крохотный танцпол. Никто не танцевал, все сгрудились у стойки. Я, как и все, заказываю себе «отвертку». И вдруг, смотрю, толпа сорвалась и понеслась на танцпол. Что за дела?! А это диджей врубил Dancing with Myself. Мою вещь, последнюю, которую я записал в Англии! Так я понял, что, возможно, у меня есть шансы.

Давай теперь вспомним альбом Cyberpunk. Тебя тогда посетила сумасбродная идея продавать пластинку вместе с компьютерным флоппи-диском и указанием твоего личного и-мейла. Но это ведь был 1993 год, для того времени — очень круто. Что тебя надоумило? Тогда Интернет не был уж совсем безлюдным, там уже теплилась какая-то жизнь. Но тогда ты обязан был набирать адрес сайта с приставкой http. Сейчас все автоматически заполняется, а в то время — нет, все надо было вбивать ручками: и точки, и слеши, и знаки. Не дай бог ошибиться хоть в одном символе! В общем, Интернетом было хлопотно пользоваться. Тем более мне, так как у компьютера я вечно сидел расслабляясь с косяком. Но в Интернете была жизнь: в нем встречались журналисты, писатели. Это стоило того, чтобы превозмогать все сложности, к тому же это помогало мне освоить компьютер. В момент записи Cyberpunk ощущалось, что наступают новые времена, в том числе и для звукозаписи.

Так ты был все-таки немного чокнутый или реально шел впереди времени?

И то и другое сразу, хотя в разных пропорциях: я был сильно чокнут и немного опережал время. Я на полном серьезе представлял себе то поколение как киберпанковое. Но себя к таковому не относил, если честно. В те времена многие думали, что компьютеры — это точно не для них. Но я мог заглянуть в будущее и узреть, что для моих детей компьютеры станут ключевой частью жизни, они наполнят собой весь мир. И что, может, виртуальная реальность станет сверхреальной, породит свой мир с корпорациями, правительством и так далее… А вообще Cyberpunk должен был стать саундтреком к сиквелу «Газонокосильщика», но в итоге режиссеру так и не дали денег на съемку.

Жаль, но это не первая твоя неудача с кино. Тебя должны были снять во втором «Терминаторе», в роли жидкого Т-1000, но не сложилось…

Да, очень обидно, что не вышло. После аварии на мотоцикле я долго лечил ногу. А режиссер Джеймс Кэмерон говорил, что для экшен-фильма я обязательно должен уметь шустро бегать.

Но авария тебя ведь не угомонила, да?

Точно. Я до сих пор гоняю. И у меня сохранился тот самый «Харлей» 1986 года, на котором я и попал в передрягу. Он прекрасен. Еще у меня есть «Триумф Бонневиль Т100» (классический английский мотоцикл ретростиля.). Он не старый, 2009 года, я взял его, когда захотелось иметь новый, совершенно новый байк. Он меньше «Харлея», с ним проще колесить по городу, «Харлей» же я беру кататься по шоссе. Лос-Анджелес — отличное место для байкера. Отличный климат, сухие и ровные дороги. Мотоцикл тут — самый быстрый способ перемещаться. Путь, на который в машине уходит сорок минут, на байке преодолевается за двадцать. Многие, правда, отказались от мотоциклов, когда вышел закон об обязательном ношении шлема. Я их понимаю, ведь и сам люблю, когда ветер гуляет в волосах. Но шлем действительно нужен. Лично я не хочу повредить себе голову, с ней и так все плохо…

И ты смело сел на мотоцикл сразу, как сняли гипс?

Может, так и не сложилось бы, но один > из друзей как раз собирал для меня мотоцикл-чоппер. Человек закупил кучу запчастей, но у него все никак руки не доходили начать сборку. И вот, пока я после аварии прохлаждался в госпитале, он закончил работу. Некуда деваться, надо ездить. Хотя какое-то время оставался небольшой страх перед перекрестками — ощущение, что вот-вот кто-то выскочит и вмажется в тебя со всей дури.

Хорошая история. Неудивительно, что автобиография «Танцую с собой» стала бестселлером. Ты ее сам писал?

Самолично печатал текст на компьютере, не использовал никаких там литературных негров. Мемуары — очень личная штука, и когда их пишешь, то занимаешься таким же творчеством, как при создании песен: тут тебе и новые ощущения, и развлечение. Как будто пишешь песню, но очень длинную и в прозе. Наконец, кто лучше меня перескажет мою жизнь? Журналист соберет материалы, обойдет моих знакомых, расспросит их хорошенько, запишет. Но потом ему все равно надо идти ко мне и задавать вопросы. Глупо ждать, что я прямо на тарелочке все ему выложу. Так что тут только один выход — писать все самому. Ну и в этом есть особая выгода: множество людей хотят читать книги, написанные самими артистами, так что мою биографию они получат без посредников.

Твои дети уже прочли книгу?

Нет. Хотя, думаю, они все и сами отлично знают, без прикрас. По крайней мере, могут представить.

Глядя на тебя, не так легко представить: ты ведь прекрасно сохранился.

Это не просто так, а результат осознанного решения следить за собой. Когда я переехал в Лос-Анджелес в 1987-м, то заключил с собой сделку. Условие договора такое: я заставляю себя ходить в спортзал и правильно питаться, а за это разрешаю себе наркотики. В итоге я принялся кропотливо заниматься собой. Ровно с тем же рвением, как я губил себя, я параллельно заботился о себе. Хотите верьте, хотите нет. Но никаких операций и подтяжек я не делал!

В Интернете сейчас гуляет список женщин, с которыми ты якобы переспал.

Неужто?

В нем числятся, в частности, Джинджер Линн и Джулия Роберте.

Ха-ха, не знаю насчет Джулии Роберте. Это любопытно. Хотя в реальности есть масса вещей, которых я просто не помню.

Post Author: admin